(Заметки на шрамах)

1. Три сестры от разных отцов: человечество и его нацполитики

В бесконечно многонациональном мире национальный вопрос, судя по всему, всегда играл большую роль, которая сегодня только растет. И можно отметить три главных подхода к нему, сложившиеся за века.

Один (в Америке и всё больше в вассальной Европе): национальность, как и религия, «отделена от государства» и является личным делом каждого, а всё население считается «нацией». Однако понятия население, нация, национальность, народ – редко совпадают в какой-либо стране. Даже в обществе оголтелого потребления, где главные интересы личности и масс переключены на удовлетворение постоянно развиваемых потребительских запросов, т.е. на формирование homo глотающего, и где такой метод снижения значимости национального вопроса до поры до времени вполне эффективен. Особенно на стадии полуголодного существования масс: ведь в первую очередь каждый думает не о сохранении своих национальных особенностей, а о выживании вообще.

Этот путь, кроме прочих, имеет один существенный недостаток: развитие потребительства постоянно развивает спрос и требует его своевременного удовлетворения, иначе идеи, овладевшие массами на непрожиточном минимуме, так актуализируют национальный вопрос (вспомним распад СССР), что превратятся вместе с ним в материальную революционную силу, способную смести всё. Впрочем, полосато-радужный (во всех смыслах) флаг потребительства вместо путеуказующего национального флага имеет и не очень эстетичный побочный эффект: развитие удовлетворения спроса, опережающее интеллектуально-культурное и гражданское развитие, легко превращает массы в стада тучноживотных (см. улицы той же Америки), не только не способных при необходимости защитить свою страну, но и просто обслужить себя.

Второй путь, характерный больше для достаточно мононациональных государств дальнего, ближнего и среднего Востока – это путь под высоко поднятым национальным флагом. Когда религию-идеологию не отделяют от государства, а наоборот, ей подчиняют государство. Когда соблюдают верность традициям и строго регламентируют по ним жизнь. Когда свободы общества и личности очень зависимы от исторического и культурного развития самой страны. Когда воспитание общества и личности идет в духе уважения к своему образу жизни и неприятия экспансии чужого образа жизни. Что не только предупреждает развитие нехороших потребностей и чуждых, назначаемых извне, «общечеловеческих ценностей», но и обеспечивает при необходимости максимальную мобилизацию народа на большие задачи, которые воспринимаются, и не без основания, одновременно и как национальные, и как религиозно-идеологические. «Другие» же национальные вопросы если в таких странах и появляются, то просто мало слышимы в железной поступи масс титульной нации.

Третий путь, уникально выработанный в супер-многонациональной дореволюционной России и затем основательно развитый в СССР, – это сохранять сложившиеся в веках ареалы проживания присоединившихся и присоединенных народов, их национально-территориальные образования, их язык, культуру, уклад жизни, обеспечив им не только государственную защиту от внешних угроз, но и равноправие с другими народами страны: национальное самоуправление, представительство в органах власти, развитие национального образования и культуры, удовлетворение национальных запросов, — и все это порой даже от начального кочевого образа жизни. И через приобщение их к государственному языку и к общей государственной культуре открывать им возможности для полноценного участия в экономической, политической, культурной, общественной жизни страны и для широкой самореализации личности и народа. Что постепенно – и бесконфликтно! – ведет к формированию в каждом народе, каждом человеке все большего потенциала общих знаний, культуры, образованности, общих интересов, ценностей, общих черт в национальном характере и — ко все большему и ненасильственному формированию «общегражданской идентичности» без ущемления идентичности национальной, т.е. к формированию все более единой нации.

2. Национальная политика в сегодняшней России:
   в коме, в реанимации или на распутье?

За последние 30 лет Россия в очередной раз в своей истории оказалась перед необходимостью решить три главные задачи: выжить как государство, обеспечить свою безопасность и возродить свою экономику. И решила их — вполне убедительно. Однако странно: власть в ней. интригуя собственный народ и весь мир, хранит партизанское молчание о своей конечной цели. А в национальной политике, похоже, строго засекретила и ее текущие цели, задачи, состояние. Даже на ежегодных прямых линиях с президентом за все годы среди сотен (или уже тысяч?) озвученных вопросов из миллионов заданных со всей страны, ни разу (!) не прозвучал ни один «национальный» вопрос. Так что каждый может сам гадать, вызывает ли национальная политика в России у всех невыразимый восторг, начисто лишающий дара речи. Или такова особенность электронного общения вообще, как при употреблении нецензурных слов в интернете или при электронном голосовании на выборах. Или эта нацполитика находится в глубокой коме. Или ее перевели в реанимацию. Или она, как витязь на распутье, основательно задумалась перед покосившимся указателем новых направлений. Гадать, какой же проверенный путь она выберет:

— тоже отделит национальный вопрос от государства, предпочтя чужие «общечеловеческие ценности» и делегировав все свои полномочия всесильному рынку?

— использует яркий опыт «мульти-культи» с проверенным лозунгом „Wir schaffen es!“ («Мы справимся!») и с миллионными массами новых смуглолицых хозяев улиц и городов Европы, ликующих: «Мы справились! Улицы — наши! Даешь теперь всю Европу!»? 

— или будет так же по-партизански готовить десанты МЧС на уже заметно дымящиеся «национальные окраины», чтобы не определять потом размер необходимых компенсаций на тлеющих пепелищах национальных домов своих народов?

Не будем гадать. Лучше посмотрим на ситуацию повнимательней…

***

Уже много лет в России отсутствует национальная политика, отвечающая ее высокому, государственному значению в такой многонациональной стране; ее цели, задачи невнятны и непонятны, а внедрение и в нее рыночной «самоокупаемости» все больше низводит ее на уровень подрядной самодеятельности, во всех ее сферах.

В «научной сфере» ее интересы и уровень во многом определяются тем, чей богатый опыт в решении нацвопросов предстоит рассмотреть, кто заказчик исследования и, естественно, насколько для самих специалистов очередное мнение их очередного работодателя важнее будущего их страны.

В сфере управления у нее нет ясной программы действий, нужного финансирования, и ее очередные всепрофильные спец-менеджеры, временно ответственные за «ситуацию», заняты в основном изобретением и поиском аргументов и «фактов» для положительных отчетов наверх.

В сфере исполнения дозволенных таки проектов можно иногда увидеть и живые когда-то идеи, и «целевой» охват не только местечкового уровня, и подбодренных энтузиастов, но в итоге все равно получается обычно лишь сухофрукт популярной телепередачи «Играй, гармонь!»: этнически окрашенные костюмы, пляски, мелодии – это бывает, а вот «где госнацполитика, Зин?» — большой вопрос. Потому что такая гармонь играет разве что лишь к полной ассимиляции, и слышит ее разве лишь тот, кто и заказывает такую музыку.

Так национальная политика, задачей и сутью которой должно быть своевременное (а лучше опережающее) удовлетворение национальных запросов у всех народов страны и на всех уровнях через тесное доверительное сотрудничество народов и государства и обеспечение тем самым устойчивого межнационального мира, подменяется на управленческом уровне надзорно-контрольными мерами с любимыми нужно-пластичными мониторингами, подтверждающими что угодно; на исполнительском уровне – супер-актуальной задачей формирования «гражданской идентичности» вместо идентичности национальной как явного пережитка прошлого; а для широких масс – эпизодической точечной национально окрашенной шоу-самодеятельностью от Москвы до самых до окраин.

Особенно зримо, в отсутствие любых иных форм «заботы о народе», всё это проявляется в спецнацполитике «для российских немцев»…

3. «Вопрос российских немцев»:
   его мумификация вместо реабилитации?

Именно третий путь из отмеченных выше могли бы успешно, как все, пройти и российские немцы. Но не прошли. Потому что их совсем иную судьбу определили два только им присущих важных обстоятельства: первое — предназначенная им очень нерядовая роль в истории России; и второе — их очень нероссийская национальность со сформированной вне России же ментальностью. Ведь они приглашались в Россию, чтобы помочь ей решить серьезнейшие задачи, стоявшие перед страной, поэтому проходили строжайший «кастинг», что неизбежно и долго выделяло их потом в новой среде даже больше, чем в той среде, из которой их выбирали, и определяло самый широкий спектр отношения к ним на разных уровнях, включая со временем и самое негативное. А их национальность в критичные отрезки истории страны вообще стала тягчайшим преступлением, и не реабилитирована до сих пор.

На таком своем пути немцы в царской России внесли в становление, развитие и защиту великой страны ожидавшийся от них вклад, не имеющий аналога по сегодня, в том числе и в основном на управленческом уровне. После революции и гражданской войны их роль была политически, социально и классово жестко опущена в «аграрный сектор». Во время Великой Отечественной войны сфера их взаимоотношений с родиной-Россией была уже огорожена колючей проволокой, как и их не отмеченный до сих пор безымянный трудовой вклад в общую Победу — вклад на работе в тылу, но со смертностью выше фронтовой. А после войны колючую проволоку с конвоирами заменил, видимо, более рентабельный режим спецпоселения и спецкомендатуры для выживших и рождающихся, с 20-ю годами каторжных работ за его нарушение, и с гарантированным навечно «всё под контролем» по национальному признаку.

На этом пути народ, начиная с Указа 28 августа 1941 года, должен был совершить и еще один неимоверный подвиг – подвиг национального выживания. Совершить его как священный долг перед ушедшими отцами, перед своими детьми с безмолвным непониманием в широко открытых глазах, и перед будущими своими потомками, — чтобы они могли остаться в истории своей страны, в памяти ее народов, и вообще в истории, не бесконечно оклеветанными своей же страной, а теми, кем были на самом деле: ее достойным, не запятнавшим себя ничем, несмотря ни на что, народом. И они совершили этот подвиг как глубоко внутренний протест каждого лично против всех обвинений, репрессий, дискриминаций и несправедливостей, обрушенных этим Указом уже на четыре поколения российских немцев только за их национальность, и длящихся по сегодня…

Так было до самого распада СССР. Правда, перед его трагическим закатом все же был принят Закон «О реабилитации репрессированных народов» (1991), подписан российско-германский Протокол о сотрудничестве в восстановлении государственности российских немцев (1992) и создана Межправкомиссия по его исполнению. Однако дальше опять «что-то пошло не так».

4. Вместо государственности —
   самодеятельность на германскую помощь?

Последнее крупное событие в этом «не так» — указ президента В. Путина (январь 2016) о внесении изменений в указ Б. Ельцина (1992) с изъятием из него слов о восстановлении государственности российских немцев. Очередной указ, который вызвал у народа, столько уже повидавшего и испытавшего от разных указов, новую душераздирающую боль, усиленную вскоре и очередным заседанием Межправкомиссии (май 2016), где уже действительно о реабилитации российских немцев не прозвучало ни слова …

Мне уже приходилось отмечать (см. Г. Вормсбехер. Умереть нельзя, а жить так дальше невозможно. Обращение к Президенту России о восстановлении государственности российских немцев.   https://proza.ru/2016/03/02/717 ), что вообще-то этот указ трудно совместить с достаточно известным внимательным отношением Президента к любому народу и к национальному вопросу вообще. Но так как ни поправок в этот указ, ни «моратория» на его исполнение, ни даже официального пояснительного комментария к нему до сих пор не последовало, то вполне понятно, что в сознании тех, чьи давние надежды этот указ в очередной раз так травматично разрушил, он и ассоциируется полностью с подписью под ним. Хотя логичнее было бы воспринимать его как еще один результат давней антиавтономистской кампании в Поволжье и ее очередной поддержки влиятельными ее сторонниками в «близком окружении» Президента, которые не упускают возможности его дискредитировать, тем более в таком для него внешне «чисто техническом», а по сути очень резонансном вопросе… Но указы издаются не для размышлений, так что сам факт его появления, да еще 5 лет его действия, трудно считать лишь чьими-то частными происками.

Ну а все дальнейшее выглядело лишь тактикой исполнения указа: и «актуализация» российско-германского Протокола через его полное выхолащивание, с чем выступило ФАДН (Федеральное агентство по делам национальностей); и «мягкая деактуализация» самого вопроса реабилитации некоторым оживлением «культурно-массовой работы среди немецкого населения»; и создание «нового авангарда российских немцев», ведущего с оплаченным оптимизмом «свой» народ в никуда; и централизация-монополизация-коммерциализация всей этой деятельности тем, кто при поддержке «административного ресурса» давно и успешно «работает немцем», давно и успешно ведет со своими подрядно-«общественными» частными организациями свой семейный бизнес на трагедии народа, и давно наловчился находить «заинтересованных лиц» по обе стороны исполнителей Протокола.

Делом техники было и остальное. Так, новым ликвидационным целям нужно было придать вид хоть какой-то обоснованности и поддержки со стороны «масс». Для этого постарались прежние цели национального движения российских немцев, а заодно и принятые по ним законы и решения, в том числе все еще официально действующий российско-германский Протокол о сотрудничестве в восстановлении государственности российских немцев, выдать за просто «устаревшие» и утратившие свое значение. Для чего привычно использовали и давние «аргументы» этих вновь так избирательно слышимых «масс».

Всё чаще стали выражаться «мнения», в том числе в изданиях «российских немцев», что этих самых российских немцев как народа вообще-то никогда не было, нет и быть не может; что большинство тех, кто еще считал себя немцами, давно «вернулись на свою историческую родину», то есть в Германию; что в России осталось лишь «незначительное меньшинство» — те, кто уже утратил всякую свою немецкую идентичность или кого она вообще уже не интересует; и что выехавшие «никогда больше» не вернутся в Россию-мачеху. А из всего этого, естественно, железно следует, что и Закон «О реабилитации репрессированных народов», и российско-германский Протокол исполнять уже «не для кого». И значит, единственное, что еще «очень нужно» сегодня для еще оставшихся в России немцев – это хоть какие-нибудь, хоть иногда, «культмассовые мероприятия», чтобы никто вдруг не подумал, что о них тут уже вообще никто ничего знать не знает и знать не хочет, и не пришел опять к мысли об этой антиуказной реабилитации. И что эта культпрограмма должна проводиться, естественно, за счет Германии: ведь она сама давно обязалась помочь смягчить последствия войны для так пострадавших от нее российских немцев! (Что опять вызывает неоднозначное отношение к «этим немцам»: разве в стране только они пострадали от этой войны? Почему же Германия только им…?). Но главное — доверить исполнение этой ответственной международной культпрограммы можно только одному авторитету: тому, кто давно освоил уникальную и так остро востребованную профессию «работать немцем» и имеет бесценный опыт оказания в этой сфере нужных ритуальных услуг.

Осуществить все это было, конечно, нелегко, но при поддержке гигантами новой нацполитики по замене в великой многонациональной стране национальной идентичности народов идентичностью гражданской, успех был неизбежен. Другой вопрос: действительно ли это успех в интересах страны?

Для получения хоть какого-то представления об этом совершим небольшой экскурс в недалекую историю…

5. Какое «единство» требуется
   для восстановления справедливости? И кому?

Национальное движение российских немцев за реабилитацию возникло более 60 лет назад и достигло пика своей массовости и поддержки у народа к началу 1990-х. Оно было сплочено единой большой целью – добиться восстановления незаконно отобранной государственности, и большими надеждами на то, что цель эта близка. В своей основе движение было мужественно конструктивным, смогло, несмотря на всю трагичность истории своего народа, избежать нежелательных эксцессов, установить серьезные отношения с властью и добиться принятия всех нужных решений, даже на международном уровне.

Однако постепенно, в ходе все более оголтелой «демократизации» страны, когда власть все больше теряла способность выполнить эти принятые ею же решения, все больше слабело и доверие народа к власти, и его вера в то, что при такой власти его цель может быть достигнута. А отсюда все больше снижался и авторитет конструктивных сил в движении, все активнее становился популистский радикализм, и через это — все больше разрушалось единство движения. Предела этот процесс достиг после выступления Б. Ельцина в Саратовской области (08.01.1992), где «гарант Конституции» на специально собранном для него массовом митинге заявил на весь мир, что «никакой немецкой автономии не будет!», и издевательски предложил этим немцам вместо восстановления их республики селиться на военном полигоне Капустин Яр, выкапывать там снаряды, которыми «земля начинена», и «Германия пусть поможет». Ответом стал массовый выезд – почти 2,5 млн. человек.

После такого крушения и единой цели, и объединявших надежд, немецкое движение уже сокрушительно раскололось на два направления: одно — за то, чтобы, несмотря ни на что, продолжить добиваться реабилитации («Ельцины приходят и уходят, а без реабилитации будущего у народа нет»); другое, гораздо более массовое и получившее теперь козыри, оправдывающие любой радикализм, — за безотлагательный выезд всех в Германию, «чтобы хоть дети остались немцами».

При полной замороженности в дальнейшем вопроса о реабилитации, первое направление оказалось еще и перед тяжелейшей проблемой: а как вообще сохранить немецкую идентичность, родной язык, национальную культуру у российских немцев, оставшихся, несмотря ни на что, в России? Сохранить, когда уже 50 лет у народа нет ни одной национальной школы? И уже 50 лет народ распылен по огромным территориям? И уже 50 лет у него нет своих органов управления и источников поддержки? А теперь даже и не предвидится?

В такой ситуации каждая общественная организация российских немцев — и федеральные, и региональные, и местные, — должна была теперь еще и выживать самостоятельно. Причем в условиях «шоковой терапии» и бандитского «рынка» во все более разрушаемой стране. Так произошла системная фрагментация движения, и оно оказалось перед жесткой дилеммой: прекратить все свои усилия вообще или найти хоть какие-то источники поддержки для продолжения этих усилий.

Надо ли говорить, что в этой ситуации помощь, оказываемая Германией России для поддержки ее немцев, была практически единственным «источником»? А значит, и определяющим? Но в ее распределении участвовали обе стороны Межправкомиссии, то есть и германские, и российские чиновники. И оказалось, что теперь обязательным условием получения этой помощи стало уже не участие в сотрудничестве по восстановлению государственности, а… отказ от идеи восстановления государственности, против которой теперь «почему-то» категорически были распределители помощи с обеих сторон. Мужественные попытки национального движения сохранить хоть в каком-то виде свои структуры, по-прежнему выступающие за реабилитацию, и в первую очередь федеральные (ФНКА, «Гемайншафт», МСООН), без господдержки со стороны России и без помощи Германии, если теперь и удавались в какой-то степени, то лишь на личные средства нескольких их руководителей, за что они потом основательно и поплатились. Но их имена навсегда будут вписаны в историю движения.

Однако вскоре был подготовлен и проведен рейдерский захват ФНКА подрядным МСНК, затем проведен нелегитимный «новый съезд ФНКА», где было выбрано нелегитимное же «новое руководство ФНКА». И, наконец, с открытым подлогом юридических документов и при прямой поддержке «административного ресурса» была и зарегистрирована «новая ФНКА» — из тех, кого купили финансированием «проектов» или кому просто выкрутили руки. Два московских суда признали такую «регистрацию» незаконной, однако их решения были отменены, что говорит об уровне подключенного «административного ресурса»…

Но около половины региональных НКА всё же не вошли в эту «новую ФНКА». Они создали Ассоциацию неприсоединившихся НКА (в основном Сибири, где по-прежнему проживает большинство немцев России), которую, естественно, полностью игнорировали теперь и российские, и германские чиновники.

Так единое когда-то немецкое движение претерпело свой самый большой, давно управляемый извне, «раскол». Понятно, что такое «отсутствие единства» исчезнет сразу, как только у государства опять появится цель реабилитации народа или когда хотя бы сменятся условия финансирования «проектов», исключающие даже мысли о реабилитации народа. Пока же чиновники обеих сторон привычно проливают крокодиловы слезы по поводу «отсутствия» у российских немцев такого нужного им единства.

При этом, однако, еще никто никогда ни разу не пояснил, а какое же такое исключительное единство должно быть у российских немцев, чтобы и они, как другие репрессированные народы, смогли получить, наконец, право на реабилитацию, на восстановление своей государственности, на национальное будущее? И кто, каким образом, должен составлять это единство? Это должны быть все без исключения насильственно распыленные 80 лет назад российские немцы, все эти 80 лет живущие в этом рассеянии с бдительным недопущением их компактного проживания? Или едины должны быть «хотя бы» немцы нескольких сегодня суверенных стран – России, Казахстана, Киргизии, Украины, и с ними несколько миллионов уже проживающих в Германии? Или достаточно одних только немцев сегодняшней России? Но они тоже должны сначала «проживать все вместе»? И если да, то: а кто же и как должен дозволить им, не говоря уже обеспечить, такое совместное проживание? И где? Или они должны это обеспечить себе сами? И обязательно ли такое «единство» именно всех немцев России? И если не всех, то скольких?

И может ли считаться единством что-то еще кроме совместного проживания? Например, то же стремление иметь как народ будущее, то есть иметь, как все другие репрессированные народы, свою государственность, за что российские немцы борются уже все эти 80 лет?

И кто же будет определять наличие любого из этих необходимых единств? Будет ли тут высшей инстанцией очередной чиновник очередного «профильного» ведомства со своими лукавыми мониторингами? Или решающее слово в этом вопросе будут и дальше иметь, как уже много лет, заботливо подобранные «работающие немцами», в спец-культ-структурах которых, бесконечно паразитирующих на трагедии народа, делается всё, чтобы как можно скорее заменить его национальную идентичность на «гражданскую идентичность», и где запрещено даже помнить такие крамольные слова как реабилитация, восстановление справедливости, государственность?  

Или научным доказательством отсутствия такого единства будут и дальше считаться глубокие выводы прикормленных спец-ученых о том, что российским немцам никакая государственность уже не нужна, и даже говорить о ней вредно?

Или тоже-убедительным будет признано мнение тех еще живых российских немцев, которые прошли через всю трагическую историю своего народа, через бесконечные репрессии, дискриминации, несправедливости и обманы, и настолько разуверились в возможности дождаться хоть какой-то справедливости в этом мире, что с горечью отвергают уже даже любые заикания о ней?..

Но может быть, есть все же гораздо более простой путь для восстановления справедливости и равноправия российских немцев? Например, чтобы сама власть хоть на миг открыла для себя пройденный ими путь. Открыла для себя уже так давно опять не известные ей репрессии и дискриминации, через которые прошли — все до единого! — российские немцы. Открыла их долгие, не оправдавшиеся до сих пор, — ни при одном руководителе СССР и РФ! — надежды на приход справедливости и для них. Открыла масштабы, упорство, мужество, выдержку их национального движения в тяжелейших условиях за уже 60 лет. Открыла их единое как никогда неприятие самого издевательского отказа в восстановлении их государственности «гарантом Конституции». Открыла на миг и почувствовала — хоть на этот миг просветления! — что же прочувствовал и чувствует до сих пор целый народ.

Открыла для себя и хотя бы чисто экономический ущерб страны от выезда 2,5 миллионов «хороших тружеников и законопослушных граждан» — более чем в 100 миллиардов долларов (это только на момент выезда; а каким он стал за прошедшие 30 лет?). И демографический ущерб страны от этого выезда. И ущерб от потери так долго, так трудно создававшегося и вмиг утраченного страной их образовательного (в основном русскоязычного!), культурного, морального, нравственного потенциала, тоже немаловажного для страны…

6. А может, вспомнить про
   «зоны опережающего развития»?..

80 лет целый народ – несколько миллионов человек! – добивается восстановления своего равноправия в своей стране. 60 лет назад сама страна признала ложными все обвинения, обрушенные на этот народ за его национальность. 30 лет назад сама страна приняла решение восстановить и его незаконно ликвидированную государственность. Но… не смогла выполнить это решение до сих пор.

Да, были другие, еще более масштабные и серьезные вопросы – вопросы самого выживания страны. Но сегодня-то многие из них уже решены, и основательно! Когда же будет решен и вопрос о восстановлении справедливости по отношению к последнему ее не реабилитированному народу? Не реабилитированному только потому, что он слишком хорошо работал на свою страну? И когда же в стране, которая предельным напряжением сил и воли тех, кто всегда помнит про свой сыновний долг перед ней, опять поднята из руин до одной из ведущих держав мира, прозвучит, наконец, ответ и на этот вопрос? Ответ, которого целый народ добивается уже целых 80 лет?! Когда?

Неужели никому в этой власти уже не обидно за свою великую многонациональную державу? За державу, действительно сплоченную когда-то дружбой ее народов, позволившей ей выдержать величайшее испытание в Великую Отечественную? За державу, которую сегодня опять стараются расчленить и уничтожить ее вечные противники, но никак не могут найти себе очередного достойного исполнителя своих давних планов — очередного Гитлера для запуска очередного плана Барбаросса. И потому пошли «другим путем»: все больше разжигают в мире свою зоологическую русофобию, а на пространстве самой бывшей единой державы еще и межнациональные конфликты — против чего бессильно и любое ядерное, гиперзвуковое и сверх-космическое оружие. Разжигают, хотя раздуваемое пламя все больше опаляет уже и страны самих искателей нового фюрера.

Или Россия всё же еще помнит о своем великом прошлом? И осознает свой великий долг перед всем разноплеменным, всё более фрагментируемым и всё более лишаемом способности защитить себя, миром? И просто в очередной раз сосредотачивается? Заново осмысливает свое давнее и новое предназначение в этом мире? В том числе значение своего уникального опыта в национальном вопросе? Своего многовекового опыта обеспечения мирного проживания в одной стране сотен народов, народностей и племен разного уровня исторического развития, разных культур, религий, разного образа жизни, традиций?

Осмысливает и уникальный двухвековой опыт царской России, которая, в отсутствие собственных нужных кадров, стратегически мудро призвала их себе на службу извне, чтобы с их помощью совершить исторический прорыв: в развитии страны, в развитии ее государственности, экономики, военного дела, в развитии науки, культуры, искусства, образования, в освоении ею же своих территорий и природных богатств?

И может быть, осмысливает и 80-летний опыт своей спецнацполитики по отношению только к одному из своих народов? И такой горький ее результат для страны? Осмысливает и… готовит ответ на давний вопрос этого народа: действительно ли такая спецнацполитика определена для него, и только для него, — навечно? Или все же будет восстановлена и его государственность, как она давно была восстановлена для других ее народов? И восстановлена даже более современно по методам и темпам?

Например, вспомнив о таком проекте как создание «зон опережающего развития». Чтобы основательно отработать его на такой масштабной и всесторонне выгодной для страны задаче. И решить ее с ясным национальным акцентом в вопросе: для кого, зачем и почему. Чтобы народ, уже столько лет лишенный своего национального дома в своей же стране, тоже опять его обрел. А с ним опять обрел и веру в свое национальное будущее, которое он сам, несмотря ни на что, считает возможным только в России.

Столько лет этот народ был лишен не только равных прав с другими народами страны и собственного национального дома, но и национальной жизни. Лишен даже возможности проживать вместе, и тем самым возможности работать и на себя, на решение собственных национальных потребностей собственными силами. Лишен и возможности полностью раскрыть свою общеизвестную трудовую ментальность. И реализовать себя полностью — в интересах страны.

И если еще учесть весь имеющийся у народа потенциал (в мире на разных континентах более 10 миллионов российских немцев и их потомков, всё еще хорошо помнящих, из какой великой страны они родом!), то надо ли говорить, что может дать создание такой зоны вместо давней и все еще действующей зоны спецнацполитики! И какое значение может иметь такое решение для самой многонациональной России! Какой эффективной лабораторией для нее может стать эта зона! В том числе для отработки новых экономических, научных, образовательных, социальных проектов и их адаптации к условиям других регионов!

И надо ли говорить, какой резонанс может вызвать такое решение в других странах, у других народов! При все растущем опять их интересе к России вообще и к ее опыту-достоянию конкретно в сфере национальной политики. Национальной политики, значение которой сегодня в мире все больше растет — как защитная реакция от все более антинациональной, антинародной, античеловечной политики насаждения «общечеловеческих ценностей», назначаемых извне «по ситуации», в этом все громче стонущем от произвола, насилия и беспредела мире.

Гуго Вормсбехер
 (2021, октябрь)