Канцлер Аденауэр и советские немцы

В 2020 году исполнилось 65 лет установлению дипломатических отношений между ФРГ и СССР. Это стало возможным в результате официального визита в Москву 8-14 сентября 1955 года  первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Одной из главных целей поездки было освобождение немецких военнопленных. 

Иногда приходится слышать утверждение о том, что канцлер Аденауэр поднимал в Москве вопрос о всех немцах в СССР, а не только о военнопленных, но советское правительство не пошло на решение этого вопроса. Поднимался ли такой вопрос Аденауэром в 1955 году, или на переговорах Бонна с Москвой 1957-58 гг., когда Аденауэр был на посту канцлера Западной Германии? Или всё это ни чем не подтвержденные слухи? Попробуем в этом разобраться.

Совершенно однозначно, что в 1955 году, когда с большим трудом удалось добиться решения об освобождении военнопленных, такой вопрос вообще не мог стоять. Другое дело переговоры 1957-58 гг., которые вел тогда опытный дипломат Рольф Отто Лар. Эти переговоры действительно затронули тогда различные группы немцев, проживающих в СССР и их праве выезда в Германию, но затрагивался ли на этих переговорах вопрос о всех советских немцах? А если нет, то что же послужило основанием для подобных слухов?

Работа на тему советско-западногерманских переговоров 1957-58 гг.   доктора ф.н., профессора Татьяны Иларионовой  «Реабилитация: трудный путь из тупика. Проблема российских немцев в советско-западногерманских переговорах 1957-1958 гг.», в которой наиболее глубоко затрагивается тематика российских немцев, вероятно и породила у некоторых её читателей убеждение в том, что на этих переговорах поднимался вопрос о праве выезда в Германию для всех российских немцев, в том числе и немцев Поволжья. Поэтому ниже мы обратимся к работе профессора Т. Иларионовой, чтобы разобраться, о каких именно немцах шла речь в том или ином случае.

1957 год начался с интенсивного обмена посланиями между высшими руководителями обеих стран. Наряду с прочими вопросами двусторонних отношений, германские лидеры настойчиво ставили вопрос о репатриации находившихся на территории СССР немцев. Идя навстречу этому пожеланию, председатель совета министров СССР Н. А. Булганин 5 февраля 1957 г. предложил канцлеру начать переговоры по всему комплексу вопросов, включая и репатриацию. Аденауэр ответил на это предложение полным согласием.

9 января 1957 г. посол ФРГ в Москве В. Хаас был принят тогдашним советским министром иностранных дел Шепиловым и заявил, что “сейчас важно развивать не только экономические и культурные отношения, но надо также уделить внимание еще одной проблеме, которая серьезно препятствует созданию хороших настроений в отношении СССР. Речь идет о задержке немцев в Советском Союзе”. Хаас пояснил, каких именно людей он имеет в виду: лиц, которые сами себя считают немцами, которых ФРГ считает своими гражданами и которые не имеют советского гражданства.

Канцлер Аденауэр в своем письме Булганину от 27 февраля 1957 г. упомянул о двух обстоятельствах, представляющихся тяжелым препятствием для хороших отношений между странами. “Дело идет о вопросе восстановления государственного единства Германии и о вопросе возвращения на родину задержанных еще в Советском Союзе немцев”. Подробно остановившись на проблеме объединения страны, он призвал Хрущева отказаться от поддержки ГДР: “Отпустите 17 миллионов немцев, господин Председатель, и Вы окажете дружескому сотрудничеству наших обеих стран чрезвычайно большую услугу”.

Весной 1957 г. подготовка переговоров вступила в практическую фазу. С германской стороны делегацию возглавляли посол по особым поручениям Лар и посол ФРГ в Москве Хаас. Советскую  делегацию возглавили два заместителя министров – иностранных дел В. Семенов и внешней торговли Кумыкин.

16 апреля 1957 г. германская сторона предлагает в своей ноте проект повестки дня двусторонних переговоров, где значится и вопрос о репатриации. СССР принимает это предложение.

27 июля 1957 г. Рольф Отто Лар  начал переговоры с того, что обе страны еще до войны вступили в договорные отношения, благодаря которым немцы из Бессарабии, Северной Буковины, Латвии и Эстонии на добровольной основе смогли переселиться в Германию. Затем, уже после войны, когда произошли территориальные изменения, жители Кенигсберга и Мемеля были вывезены из СССР. Однако немало было и других немцев.  “Если говорить просто, то хотелось бы сказать, что проблема заключается в том, чтобы нашим землякам, которые желают этого, была бы предоставлена возможность вернуться на родину”.

И дальше Лар продолжил: “…Сложилось впечатление, что советская сторона подходит к этому вопросу по-иному. В советской прессе упоминалось, что в Советском Союзе имеется большое число лиц немецкой национальности. Упоминалась цифра в 1 млн и даже полтора миллиона человек. Особо упоминалось о немцах Поволжья. Советская пресса спрашивала, хотят ли немцы получить обратно этих лиц? У нас, конечно, такого намерения нет. Речь идет исключительно о наших соотечественниках, которые ранее проживали в Германии и которые хотели бы вернуться обратно”.

Но вслед за этим тезисом последовал другой: “…Мы имеем в виду лиц, которые по германскому праву всегда имели германское гражданство или же в определенный момент своей жизни приобрели его и продолжают оставаться германскими гражданами. …То обстоятельство, что они являются германскими гражданами, не исключает того, что они одновременно могут иметь и другое гражданство. …Мы должны исходить из гуманных и демократических принципов, т.е. мы должны спросить отдельное лицо, затронутое этой проблемой, чего оно само хочет? …При этом в каждом отдельном случае большую роль играет вопрос о принадлежности данного лица к определенной национальности, языку, его чувства принадлежности к родине, семье и т.д.”7.

Советская сторона в секретном донесении в ЦК КПСС так описывала заседание 27 июля: “Делегация ФРГ передала проект соглашения, предусматривающего свободный выезд в Западную Германию для всех лиц, имевших к 8 мая 1945 г. согласно германскому законодательству германское гражданство, а также для их родственников (супругов, детей, родителей, братьев, сестер) независимо от того, имели они к 8 мая 1945 г. германское гражданство или нет…

Из заявления Лара следует, что правительство ФРГ ставит теперь вопрос не о репатриации из Советского Союза относящихся к ФРГ германских граждан, как это имело место при переговорах с Аденауэром в Москве в сентябре 1955г., а гораздо шире – „о предоставлении права оптации и выезда в Западную Германию …немцев“. Перечислялись три  категории людей (переселенцы по договору из Бессарабии, Северной Буковины, Прибалтики; бывшие жители Восточной Пруссии и Мемеля; административные переселенцы – то есть немцы СССР, с территорий попавших под временную аккупацию Вермахтом и получившие гражданство Германии к 8 мая 1945 г.), которых ФРГ хотела освободить из СССР.

Советская сторона, как говорится в документе, “в острой форме отвела претензии ФРГ на репатриацию советских граждан немецкой национальности, вывезенных из Советского Союза гитлеровскими войсками с временно оккупированных советских территорий. Постановка этого вопроса была охарактеризована как оскорбительная для советской стороны”.

16 августа 1957 г. прошло заседание обеих делегаций по консульским вопросам и вопросам репатриации. На нем германская сторона избрала новую тактику: в своем заявлении Лар более конкретно обрисовал те категории людей, которые подлежали бы выезду в Германию в первую очередь: специалисты с германским гражданством, находящиеся после завершения сроков их трудовых контрактов в Сухуми, где они работали на секретном объекте; немцы из Кенигсберга и Мемеля; немцы из Эстонии, Латвии, Литвы, Волыни, Бессарабии и Северной Буковины.

И далее Лар заявил: “Я теперь подхожу к проблеме, трудность которой, как я сразу хотел бы подчеркнуть, полностью осознает Федеральное правительство. Речь идет о советских гражданах немецкой национальности, которые приобрели во время войны германское гражданство. … Мы далеки от мысли делать какие-либо правовые выводы из факта нападения Гитлера на Советский Союз. Для Федерального правительства остается, однако, моральной обязанностью, которую оно не может снять с себя, – устранить последствия того времени, насколько это сейчас еще возможно”

Этот момент в переговорах был одним из решающих, поскольку ставился принципиальный вопрос о том, как именно будет осуществляться репатриация: исходя из общих оснований в отношении всех подпадающих под обсуждение лиц или в индивидуальном порядке.

В переговорах наступил вынужденный перерыв. Чтобы убить время, Лар осматривал достопримечательности Москвы и Подмосковья, встречался с аккредитованными в советской столице дипломатами из других стран. Особенно откровенным был его разговор с послом США Томпсоном. Тот полагал, что “Советы никогда не отдадут так называемых поволжских немцев и административных переселенцев”. Он даже не мог себе представить, чтобы по такому скользкому вопросу, как репатриация, СССР способен заключать соглашения с “капиталистами”.

12 ноября 1957 г. переговоры продолжились заседанием, а 15 ноября германская сторона передала новый список с фамилиями желающих выехать в ФРГ немцев. Этот список “14 отдельных случаев” признавал тем самым, что советское предложение о рассмотрении выезда в рамках “отдельных случаев” принимается.

В перечень вошли фамилии: имперского немца – германского гражданина; бывшего жителя Восточной Пруссии, мемельского немца; переселенца по договору (германо-латышский договор); имперского немца с двойным гражданством; бывшей жительницы Восточной Пруссии с двойным гражданством; двух мемельских немцев с двойным гражданством; четырех переселенцев по договору с двойным гражданством; мемельского немца с двойным гражданством в рамках воссоединения семей; административного переселенца с двойным гражданством.

Сам этот список показывал, какая огромная работа стоит за подготовкой требований о репатриации, какое дипломатическое искусство продемонстрировала германская сторона, чтобы максимально полно отразить категории людей, стремящихся выехать из СССР, а также тактическую хитрость, поскольку список должен был стать на этой стадии переговоров пробным камнем для выявления советской позиции по каждой из групп потенциальных репатриантов.

После того, как советская сторона приняла документ к рассмотрению, переговоры, в первую очередь по вопросам торговли и консульского соглашения, начали продвигаться с невиданным ранее динамизмом. В декабре германская сторона была уведомлена, что семь человек из 14 получат разрешение на выезд из СССР. Самый “интересный отдельный случай” – административный переселенец нуждался, по заявлению советской стороны, в дополнительной проверке. В ответ был передан следующий список из 100 человек. Таким образом, всего к рассмотрению компетентными органами СССР поступило 214 “случаев”.

 В переговорах был объявлен перерыв до 31 января 1958 г.

Возобновившиеся переговоры дали положительные решения: из 214 человек, значившихся в списках, 127 получили разрешение на выезд. 113 кандидатур было отклонено. А затем позиция СССР была уточнена: в Германию могут быть отпущены германские граждане, в первую очередь из Восточной Пруссии (около 1000 человек), еще 12 тыс. из Мемеля получат разрешение только после проверки, что они действительно немцы. 3000 переселенцев по договору должны подавать заявления только в рамках воссоединения семей.

Таким образом в 1958 г. было достигнуто соглашение о том, что  советская сторона будет принимать заявления на выезд от лиц переселенных в Германию с 1939 по 1941 год, а также от советских граждан немецкой национальности, которые получили германское гражданство до 8 мая 1945 года, и рассматривать их в индивидуальном порядке.

Германская сторона стала регулярно передавать советской списки людей, желавших выехать в ФРГ. Советская сторона скрупулезно рассматривала каждую кандидатуру на выезд и лишь каждой третьей удавалось получить тогда разрешение на выезд.

Итак, мы видим, что на переговорах 1957-58 гг. вопрос о репатриации в Германию всех граждан СССР немецкой национальности, включая немцев Поволжья, не ставился. Речь шла исключительно о немцах уже имеющих гражданство, а также членов их семей.

Однако, переговоры 1957-58 гг. конечно же имели огромное значение для всех российских немцев; договорённости с правительством СССР о приеме и рассмотрении в индивидуальном порядке заявлений желающих выехать в Германию граждан СССР немецкой национальности, которые уже имели германское гражданство, привели к тому, что после 1965 года, когда делегации немцев Поволжья отказали в восстановлении их Автономной Республики, в списках семей ходатайствующих о выезде из СССР, стали появляться и семьи немцев Поволжья, а к началу и середине 70-х годов, это вылилось в весьма массовое эмиграционное движение российских немцев, которое мы сегодня знаем, как Движение за выезд в 70-х годах.

Андрей Триллер
25.01. 2021